Тебя ждут питерские каналы, меня – московские переулки. Щурюсь на почти весеннее солнце, ненавязчивая мелодия, мы за нашим любимым столиком. Зеленые занавески.

Зеленый успокаивает.

Три дня без еды, никотиновая ломка.
Четыре утра, в наушниках – Агата Кристи.

Давай вечером с тобой встретимся, будем опиум курить. Давай вечером с тобой встретимся, по-китайски говорить.

А утром солнце целует в висок, черная потертая майка с лейблом AC/DC превращается в рясу святого. Все грехи искуплены, замолены. Отплачены. То, что вчера напоминало убежище наркомана, теперь становится храмом. На хорах поют «аллилуйя», через витражные окна пробиваются теплые лучи, мягко ложатся на плоскость, пылинки кружатся под высоким сводом, вместо политической карты мира на стене появляются средневековые фрески, тончайшие узоры, мозаика, белый мрамор, медные подсвечники, тихий шепот. Молитва на латыни.

Аллилуйя.

Это похоже на перерождение. Целенаправленное самоуничтожение. Теперь ты можешь обхватить плечевой сустав одной руки пальцами другой. Работать по 20 часов в сутки. Выполнять сложные мозговые операции. Жадно глотать ртом кислород, когда кружится голова. Просчитывать оптимальные варианты развития ситуации. Держать себя под контролем.  
21 – значит разделение разума, души и тела. Жертва второго и третьего в пользу первого. Есть люди, которые знают, куда идти, но не могут найти путь, стоят на месте. Статичность.
Я не знаю, куда иду, но я иду.

* * *
Мы почти перезимовали. Февраль — транквилизатор, который запускает необратимые механизмы. Я иду на Восток, потому что там встает мое солнце.
Оно превращает изорванную душу в цельное полотно.

Аллилуйя.

«Я могу лечить тебя, потому что ты немножко в меня влюблена»
Снимаешь с креста, омываешь раны.

Without you, I'm nothing.
Take the plan, spin it sideways.
Without you, I'm nothing at all.